Этой публикацией мы начинаем рассказывать о брянских рок-коллективах, которых в последнее время сформировалось довольно много. Не случайно первой группой, выбранной для знакомства, стала «Клиническая Смерть». В прошлом году «Брянские известия» уже рассказывали об этом коллективе. Сегодня эта старая команда стала одной из самых известных и популярных групп Брянска. Предлагаем вам интервью с лидером «КС» Сергеем Лаленковым (Лисом).

"Клиническая Смерть"

 о себе и о жизни

— Сергей, расскажи, как и когда образовалась "Клиническая Смерть"?

— Группа образовалась в декабре 1988 года, хотя днем рождения считаем 5 марта — это был наш первый концерт. Сам я играю давно, уже лет 12, старый рок-н-ролльщик. Раньше был в легендарной брянской группе "3има".

— О чем рассказывается в твоих песнях?

— Что такое песня? Это способ самовыражения. Для меня главное текст, который я выдаю, а музыка—уже просто сопровождение. Песни обычно написаны от имени какого-нибудь героя. Но если я пою от первого лица, это не значит, что песня про меня. Есть такой лирический герой, который в большом шумном городе чувствует себя неуютно, одиноко, который испытывает неудовлетворенность от жизни. Это то, о чем я пишу и пою.

Жалко, что в наш город перестройка в свое время так и не добралась — например, в управление культуры. Люди все те же, взгляды у них остались на том же уровне. Нет, я не хочу сказать, что они сейчас мешают, как раньше. Просто так и нет, ну, если не помощи, то хоть обычного взаимопонимания. Даже раньше было легче сесть и репетировать в какой-нибудь организации, потому что  сверху была резолюция поддерживать самодеятельность. А сейчас никому до самодеятельности нет дела, то есть музыканты никому не нужны.

— А как считаешь, Сергей, сейчас ты занимаешься своим делом?

— Да, но это понятие довольно относительно. С другой стороны, я ведь не больной какой-нибудь, и если вдруг дадут в руки лопату и скажут: "Вырой траншею!"—вырою, и думаю, неплохо получится. Песни не легче писать, хотя в последнее время их пишут все, кому не лень. Телевизор включишь, посмотришь немного — и выключаешь, неинтересно становится. Я таких песен, что в основном звучат с экрана, десяток могу написать за вечер.

Вот раньше существовали как бы две противоположные культуры: официальная и неофициальная, андеграунд. И тот, кого не устраивала официальная, углублялся в подпольное творчество. Таким музыкантам прощалось многое: непрофессионализм, плохая сыгранность, сырость материала — только за то, что они есть. Никто не обращал внимания на плохое качество звучания, главными были смысл и содержание.

А теперь что получилось? Рокеров из подполья выпустили, петь им, как оказалось, стало не о чем; ну, отыгрались там на некоторых насущных социальных проблемах — и все. Но нельзя же все время петь об этом! А чтобы философствовать на какую-то тему, нужны завороты. И тут уже пошли в ход шлягерные песенки с компьютерным сопровождением. Основная часть публики, разумеется, стала слушать их. А рокеры остались в стороне. Доступов к студии все равно нет. Только теперь уже не из-за какой-то идеологии, просто цены огромные, а зарабатывать деньги рок-музыкой у нас практически невозможно.

— Сергей, есть ли у тебя цель в жизни?

— Ну, если самовытекающая цель, то стать профессиональным музыкантом, то есть работать и получать за это деньги, чтобы этих денег хватило накормить себя, жену, детей, купить что-то необходимое. Я хочу создавать музыку, и так, чтобы она меня кормила.

— Ты думаешь, получится?

— То, что мы могли сделать для этого как музыканты — мы уже сделали. Мы играем на хорошем уровне. Нет, это не значит, что все, дальше двигаться некуда; в творчестве развиваться не поздно никогда, совершенствоваться мы будем, но уровень уже достаточный для того, чтобы это можно было слушать в более широком масштабе, а не только в пределах Брянска. Но чтобы пробиться, необходима качественная фонограмма, нужно снять хотя бы пару клипов, прокрутить их по ТВ (что тоже немалых денег стоит) и поездить по стране. А у нас нет таких денег. Да и меня мало привлекает напряженный график гастролей.

Может быть, в первое время и хотелось давать побольше концертов, но сейчас мы выступаем мало, надоело. Если группа что-то сделала, раз-два показала — н мы опять сидим, делаем следующее. Потому что для меня каждый концерт сейчас — это что-то новое: подача новых вещей, нового материала. Если мне повезет в жизни — меня заметят, вытащат — я поработаю годика два-три, поезжу, заработаю денег, обеспечу себе тыл, чтобы не умереть с голоду в последующую пару лет, и займусь чисто авторством. То есть меня больше привлекает работа над вещью. Я пишу песню — душа отлетает, больше ничего не надо в жизни, можно не есть, не спать — все это отходит на второй план. А потом начинается ломка, как после каждого кайфа; вещь сделана, ты ее столько раз сыграл, что от нее уже начинает тошнить. А чтобы ломка прошла, нужен новый кайф, новый допинг, пора писать новую песню... И для меня это самое главное — авторская работа. Если мои песни когда-нибудь начнут меня кормить, то я буду считать, что достиг всего, значит, прожил жизнь не зря.

— "Клиническая Смерть" уже добилась популярности в Брянске...

— Почему "Клиническая Смерть"? Мрачное такое название...

— Почему мрачное? Довольно жизнерадостное: остаться живым, перенеся клиническую смерть, достаточно приятно (смеется). Ну а если серьезно, то для понимания этого надо почитать специальную литературу, например, "Жизнь после жизни" и "Жизнь после смерти". После того, как я прочел эти книги, понял, что большинство моих песен соответствует такому названию, потому что они немного с грустинкой, в них очень много рассуждений о жизни и смерти, о смысле жизни. Кто внимательно слушает тексты, тот поймет.

— А как ты относишься к другим брянским командам, какие, на твой взгляд, самые лучшие группы?

— В Брянске очень мало команд, про которые можно было бы сказать, что они играют профессионально. Ну, могу выделить "Блеф" — бежицкую команду и "Туз Пик", правда, я их мало слышал, но те вещи, которые мне довелось узнать, я считаю, сделаны на уровне. Вот был недавно сейшн (24 июня), так меня весьма порадовало, что по сыгранности команд он получился одним из лучших. Раньше вообще ужас был: такое на сцену выносилось!..

— А кто, по-твоему, у нас числится в хороших гитаристах?

— Ну, тут можно сказать однозначно: в Брянске самый лучший гитарист — это Сергей Алдошин. Других мнений просто не может быть. У человека такая техника! По совку таких всего лишь, наверное, трое-четверо...

— Вот ты иногда организуешь концерты...

— Да, у меня есть возможность устраивать сейшны. Я  приглашаю другие коллективы, предварительных прослушиваний для них никогда не делаю. Если человек пришел и сказал: "Я хочу выступить", значит, он считает, что у него есть что показать людям. Публика сама выберет, что ей понравится, а что — нет.

...Что еще сказать? Люди должны быть добрее друг к другу, вот что главное. Страшна нынешняя людская жестокость. Мы должны любить друг друга. И когда такое произойдет, а я в это верю, вот тогда-то будет кайф! 

Юрий ХМЕЛЕВ (Schet).

Фото автора

Интервью бралось 2 августа 1992г. на репетиционной базе в ОНМЦ.