|
Когда Спящий Проснется (1994г.) |
|
|
Сияй, мой сумасшедший бриллиант! Душа поэта требует тепла, Душа боится верить в неизбежность, Теперь ты знаешь, что такое нежность - Сияй, мой сумасшедший бриллиант!
Сияй! Так много следует успеть, Пока колокола звонят в набат, Теперь ты знаешь, что такое смерть - Сияй, мой сумасшедший бриллиант! Сияй, мой сумасшедший бриллиант!
Цветные заточи карандаши - Нелепый, но красивейший обман. Как мало нужно для больной души - Сияй, мой сумасшедший бриллиант!
Сияй, таков классический канон - К тебе придут и Фрейд, и Комикат. Душа поэта требует укол - Сияй, мой сумасшедший бриллиант! Сияй, мой сумасшедший бриллиант! Сияй, мой сумасшедший бриллиант! Сияй, мой сумасшедший бриллиант! |
|
|
Тот, кто не боится потерь, Не ведает зла. Но вот достигнута цель - Счастлива ли ты теперь В золотых объятиях сна?
Есть вещи сильнее нас, Есть более скрытый смысл. Из банальнейших фраз Я придумал рассказ, Но читать его не торопись...
Я в трагической маске - не клоун, и не поэт, Но, боже мой, как мне нравилось петь Для тебя свои грустные песни. Просто однажды мне посчастливилось заболеть - Научиться брать в пригоршни слова, И те, что понравятся складывать вместе...
А помнишь ли пять лет назад удивительный март? Безнадежно больная зима. Как сходили с ума, Наливали сполна, Выпивали до дна, Как сгорали до тла Мотыльками летя на безумное пламя свечей. Как не жалели ночей, И никто не хотел умирать! |
|
|
Входи! Я сегодня рисую небо...
Входи! Я сегодня рисую небо, Синее небо масляной краской. Хочешь, пройдем по карнизу вместе? Не бойся, жизнь не бывает напрасной.
Смелей! Я купил на последние деньги Венок из пластмассовых лилий. Хочешь, нас похоронят рядом? Тебе - 16, мне - 24.
А люди, провожая процессию взглядом, Удивленно прошепчут: "Ах, какие еще молодые!" И будет им невдомек, Как мы всех обманули В жарком июле, в последнем июле.
Входи! Я сегодня рисую небо, Синее небо масляной краской. Хочешь, пройдем по карнизу вместе? Не бойся, жизнь не бывает напрасной!
|
|
|
Тебе завтра утром, наверное, рано вставать, Тебе безразлично, куда уплывут облака. А дело не в том, что ты не умеешь летать, Просто вот хочется выброситься из окна.
В стране, где песен твоих никогда не споют, И не ошибется сказавший, что ты одинок. И старенький плотник, когда ему мерку дадут Сколотит хорошенький гробик из свежих досок.
А небо раскрасят в любимейший из цветов, И, явно спеша, оборвут последнюю нить. И будет достаточно сказано правильных слов. И водки нальют всем тем, кто придет хоронить.
Господь не осудит, господь научился прощать - Ведь сверху всегда видно лучше, чем видно внизу. И разве кто-либо в силах им помешать, Давно все решившим и подошедшим к окну?
|
|
|
Мы начали с пива в субботу на прошлой неделе - Сэр Генри принес трехлитровую банку с собою. Мы пили на кухне и ели копченую рыбу, Которую теща хотела оставить на ужин.
За трапезой скромной неспешно вели мы беседу О бренности тела и раскрепощении духа, О звездных мирах, что над нами кружат во Вселенной... И я предложил сходить в гастроном за портвейном.
Напиток богов, разлитый в граненые кубки, Искрился на солнце рубиновым жаром пылая. И мы пригубили, и выпили все без остатка, Сэр Генри заметил, что хватит еще на сухое.
Нашли мы приют на скамейке в душистой аллее, Из горлышка пили, и в дружбе навек поклялися, Сэр Генри поведал, что есть у соседки пол-литра, Хотя эта леди, признаться, отменная сволочь.
"О, чудная Анна!" - мы так обратились к соседке, - "О, чудная Анна, твоей красотой восхищаются два пилигримма, Нет сердца добрей твоего во всем нашем подъезде. Не будь же скотиной и нам одолжи поллитровку!"
Мы цели достигли и в темную ночь удалились, Вослед леди Анна послала нам... два поцелуя. В руках мы несли драгоценную нашу добычу И пели на радостях песню, камыш прославляя.
"... Шумел камыш, деревья гнулись, И ночка темная была, Одна возлюбленная пара, Всю ночь гуляла до утра..."
Ночное светило взошло над душистою липой, Мы спали средь клумбы, дыша ароматом левкоев, А мимо шли люди и нас с сэром Генри бранили, И я отвечал им достойно: "Идите вы, люди!..."
|
|
|
Она любила дождь, она любила осень, Желтую листву, падающую к ногам. И если Матушка-Ночь россыпью в небо звезды бросит Она хотела молиться, но не знала каким богам.
Она прикуривала от свечей - она не верила в плохие приметы. Я видел ее палачей, объяснявших смысл слова "нельзя", но почти невозможно жить ни на кого непохожей, И все прозвали ее очень просто: "Фея Дождя".
Фея Дождя, танцуй под рваными небесами Самый нелепый танец - покажи им как сходят с ума. А слезы бегут по щекам, с каплями дождя сливаясь, Чтоб не понял никто как горько плачет она.
А лекарь разводит руками, не понимая кончины, Матушка-Ночь пролетала у мертвой ее руки. Вздохнули и усмехнулись: "Она умерла без причины", Но я то, конечно, знал - она умерла от любви.
А мы обречены на реальность, на зло и неверие в Бога, На тайную веру в крещенье, на страшные беды войны - Бросает из крайности в крайность, но мы, как и прежде, убоги. И наши терзания жалки, и нам не взлететь от земли...
А утром он снова явился и мило мешал мне плакать, Рассказывал детские сказки, и знаешь о ком? - о тебе. Ничтожно скулило время, в мой садик прокралась слякоть, Но, в принципе, все благодарны твоей неумелой судьбе. |
|
|
|
|
